– Какое спокойствие? Тут от своего снаряда голову сложить можно.

Почувствовав недовольный вздох полковник, более спокойно спросил:

– Куда?

– Вдоль реки Перетути – на Великое Село, на гору Святую, а там посмотрим. – И он, к удивлению Польщикова, открыл дверцу с другой стороны. – Садись на мое место.

Яков Иванович сел за руль и повел машину на север. Перед рассветом, не без страха, они проскочили Брестскую автомагистраль, где справа метались немецкие танки и мотопехота, застопоренные дивизией генерала Николая Ивановича Орлова.

На заре миновали Святую гору, и здесь Железнов, повернув «эмку» в сторону Минска, передал руль Польщикову. Слева, со стороны Ратомки, доносился далекий гром: там сражались части прибывшей накануне дивизии полковника С.И.Иовлева.

В Минск Яков Иванович въехал рано утром 27 июня. Обезлюдевший город был затянут дымом. Здание штаба округа снаружи казалось целым, только в окнах были выбиты стекла. Остановив машину у центрального входа, Железнов побежал вверх по широкой, заваленной штукатуркой лестнице. Здесь гуляли сквозняки. На втором этаже то и дело хлопали большие, израненные осколками двери. Голубое небо глядело сквозь огромную дыру в потолке зала заседании. Штукатуркой и обломками досок завалило ряды стульев. Яков Иванович прошел в оперативное управление, по пути заглянул в другие кабинеты – нигде ни души.

У выхода Польщиков встретил его беспокойным взглядом. Он как бы говорил: «Уйдемте скорее из этого ада!»

Вокруг штаба догорали здания. Где-то рядом разорвалась авиабомба, хотя, казалось, в городе уже нечего разрушать. Со стороны станции тянуло гарью и смрадом. Только громадное здание Дома правительства против штаба стояло нетронутым среди пожарища и, словно заколдованное, поблескивало стеклами больших окон.

– Поехали к коменданту города! – сказал Железнов.

Польщиков свернул на Советскую, главную улицу Минска. Но проехать не удалось: развалины домов загромождали дорогу. Польщиков повернул назад. Пробиваясь сквозь дым, минуя горящие кварталы, они наконец выбрались на улицу Кирова. Здание Дворца пионеров стояло мертвое, с провалившейся крышей, с черными дырами окон.

– Поворачивай к площади Свободы, – велел Яков Иванович.

Польщиков повернул налево. Справа дымилось сгоревшее здание ЦК партии; мертвым казался и Дом Красной Армии. Половина дома сгорела, и крыша обвалилась. Центр города разрушен. Безмолвие нарушали лишь скрежет и лязганье рваных, скрюченных от огня, раскачиваемых ветром кусков железа.

Коменданта города подполковника Багреева застали во дворе. Сиплым голосом он что-то кричал шоферу машины, кузов которой был до отказа набит людьми. На высокого подполковника страшно было смотреть: лицо его обострилось, и он еле передвигал ноги.

– Штаб округа – теперь это штаб Западного фронта – вчера ночью был в Уручье, – снял фуражку и, обтирая бритую голову, сообщил комендант. – Где он сейчас, право, не знаю. Вот тут эа городом, – он показал в сторону Московского шоссе, – дерется сотая дивизия. Может быть, там известно, где находится штаб фронта.

Подавая на прощание коменданту руку, Яков Иванович спросил:

– А вы когда уходите?

– Мы отойдем только в том случае, если гитлеровцы войдут в город.

– А противник далеко?

– Нет, недалеко: обходит Минск, – Багреев кивнул в сторону севера. – Идут бои за Острошицкий Городок, сегодня заняли Ратомку. Говорили, будто бы подходят к Плещеницам.

При выезде из Минска «юнкерсы» заставили Железнова свернуть с шоссе в лес, под деревья, к «ЗИСам», загруженным ящиками. На последнем из них, к удивлению Якова Ивановича, поблескивали пустые бутылки.

Польщиков, увидев на машинах массивные ящики, испуганно нажал на педаль газа. «Эмка» рванула по лесной дороге.

– Что с тобой? Стой! – остановил Железнов машину как раз около военных, прятавшихся за вековыми соснами.

– В «ЗИСах», товарищ полковник, снаряды. Ахнет бомба, и наших кусков не соберешь, – отпарировал Польщиков. Яков Иванович вышел из машины и спросил подошедшего старшину:

– Это зачем? – кивнул он на «ЗИС» с бутылками.

– А это самое главное наше оружие, – с достоинством ответил старшина. – Мы ими уже около сотни фашистских танков порешили.

– Бутылками? – удивился Железнов.

– Так точно. – Старшина взял бутылку и, вертя ее в руках, продолжал: – Мы их заполняем бензином, затыкаем паклей или просто лоскутком тряпки и раздаем пехоте. И вот, когда на окоп идет танк, боец берет эту «бомбу», поджигает паклю и швыряет. Бутылка о бронь разбивается, и танк горит. Это сам генерал Руссиянов придумал.

– Молодцы! – похвалил Яков Иванович. – А почему ж не артиллерия?

– Артиллерии нет. Если была бы, – горестно вздохнул старшина. – В первый день мы ее отдали под Дзержинск и Заславль только что прибывшим дивизиям. Их полки сразу же с эшелонов пошли в бой. Вот какие дела…

Выехали за город и, придерживаясь полевого телефонного провода, повисшего на тонких желтых шестах, легко нашли в лесу штаб сотой дивизии, где из старших начальников Железнов застал только начштадива [4] полковника Груздева.

Не отрывая телефонной трубки от уха, Груздев протянул Железнову руку и глазами предложил ему сесть на складную табуреточку, стоявшую у стола. На разложенной карте, уже изрядно испещренной синими и красными скобками и кружочками, ползали яркие солнечные пятна.

– Страшно устал, товарищ Железнов. Третьи сутки без сна… Хотя бы часик вздремнуть. Но, видимо, и сегодня не удастся: наступаем.

– Успешно?

– В центре и на левом фланге – успешно. Здесь мы уже ведем бои за Вячу и Лусково. А вот у Острошицкого Городка дело идет туго. Полк подполковника Якимовича и 603-й полк 161-й дивизии почти кругом обхватили городок, бьются у его околиц, а взять никак не могут. Советую вам поехать через Боровляны и Скураты.

В кустах загудел зуммер, и оттуда донеслось: «Товарищ полковник, вас „первый“ к телефону».

– Да, – протянул на прощание руку Груздев, – штаб фронта перебазировался в Могилев, – и взял трубку.

Яков Иванович сел за руль и повел «эмку» проселком среди тихо стоявшей ржи. То справа, то слева над ее зеленоватой гладью возвышались развороченные башни танков.

– Видел? – Железнов не скрывал радости.

– Вижу, – повеселел Польщиков.

– Значит, есть у нас сила?!

– Так точно, есть.

Выехав на Московскую автостраду, Железнов передал руль шоферу.

– Какой маршрут, товарищ полковник? – спросил Польщиков.

– Поезжай прямо на Борисов, а там – скажу.

Однако дальше Борисова не пустили. Перед спуском на мост их остановил представитель фронта полковник Пономаренко. Он спросил, откуда следует Железнов, и тут же назначил его командиром только что сформированного здесь отряда, состоящего из пехоты, танков и артиллерии.

– Меня, товарищ полковник, разыскивает штаб фронта. Если не явлюсь, судить будут, – доказывал Яков Иванович.

– Не будут, – немного раздраженно ответил Пономаренко. – Видите, что делается? Гитлеровцы подходят к Плещеницам. Там наших войск нет… Читайте! – Он протянул телеграмму. – Только что самолет сбросил.

Телеграмма была от Наркома обороны Маршала Тимошенко. В ней сообщалось, что немецко-фашистские войска прорвались на Плещеницы. Требовалось срочно прикрыть это направление сильными отрядами и не допустить противника к Борисову.

– Ясно. Но обо мне нужно сообщить хотя бы в отдел кадров.

– А вот здесь сам начальник отдела кадров. – Пономаренко показал рукою на полковника Алексашина. Он сидел в кругу командного состава неподалеку от дороги.

Беседа между Алексашиным и Железновым была короткая. Алексашин записал в свою книжку сведения о Якове Ивановиче и передал ему написанный от руки именной список офицерского состава только что сформированного отряда.

Взяв список и карту, Железнов, в сопровождении другого кадровика, направился обратно к полковнику Пономаренко, чтобы, получив от него указание, ехать принимать отряд.